Статьи

Как правило, болезни органов грудной клетки диагностируются на поздних стадиях развития, поэтому плохо поддаются лечению. Именно поэтому торакальная хирургия часто бывает единственным способом сохранить пациенту жизнь и ее качество.
Об инновациях в этой области рассказывает Вадим Пищик – торакальный хирург высшей квалификационной категории, д.м.н., заведующий торакальной службой федеральной клиники Санкт-Петербурга, профессор кафедры госпитальной хирургии Медицинского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

- Вадим Григорьевич, с чем вы приехали в Казахстан?

- Я приехал с добром. Вместе с казахстанскими коллегами из Национального научного центра хирургии имени Сызганова мы провели ряд операций. Вопреки ожиданиям встретить молодых специалистов, я работал с уже готовыми профессионалами, многие из которых являются заведующими отделениями торакальной хирургии в регионах. Это обычный нормальный обмен опытом, практикуемый во всем мире. Я выступаю в нем в качестве международного эксперта по операциям через маленькие разрезы внутри грудной полости.
- Какие показания к таким операциям?
- Торакоскопические лобэктомии позволяют удалить долю легкого или все легкое через очень небольшой разрез. Такие операции технически сложны, требуют сложного оборудования. Однако для больных такая хирургия является щадящей, поэтому должна стать стандартом.
В Казахстане торакоскопические лобэктомии проводятся. И довольно успешно. Во-первых, уровень торакальных хирургов здесь высокий. На мой взгляд, лидером является заведущий торакальным отделением НЦ хирургии имени Сызганова Тимур Ишмуратов.  Его хирургический репертуар соответствует хорошим мировым стандартам торакальной хирургии. Я приезжаю к вам без анестезиолога, без сестры и без ассистентов и при проведении операций чувствую себя комфортно. Во-вторых, больницы оснащены хорошим оборудованием.

- Доступно ли проведение щадящих операций всем больным без исключения?
- Я знаю, что у вас есть государственная программа, касающаяся развития здравоохранения. В России также уже в течение нескольких лет действует целевая программа, одна из ее целей – квотирование сложных высокотехнологичных операций. И это дает результат. Разрыв, который наметился в середине 90-х – начале 2000-х годов между нами и западной медициной, очень быстро сокращается. Хирурги в России и Казахстане никогда не были плохими, но доступ к технологиям и аппаратуре иногда решает многое. Для моих операций нужны дорогие сшивающие аппараты, специальные устройства для ультразвуковой резки тканей. Это стоит денег. За медицину всегда кто-то платит: государство, страховые компании или сам человек. Но бесплатной медицины не существует в природе. Даже у цирюльника в средние века эта процедура была платной.
- Что можно считать самым большим достижением в торакальной хирургии в последние годы?
- Самое большое развитие хирургии дают технологии. Кроме вышеупомянутой торакоскопической лобэктомии, трендом хирургии стала технология резки и сшивания тканей. Границей сегодняшнего и завтрашнего дня является роботоассистирование операций. Технология только-только начала развиваться, и пока каждое сообщение о новых операциях «на роботе» вызывает большой интерес практиков. В больного устанавливаются инструменты, которыми управляет хирург, находясь иногда даже не в операционной, а в соседней комнате. Это не фокус. Лапы робота обладают потрясающей сверхвысокой точностью: на такую точность движений руки человека не способны. Вопрос еще и в доступе к органу. Когда мы оперируем обычными инструментами, диапазон действия всегда ограничен. Скажем, если обычный инструментарий дает двухступенчатую свободу, то робот – шестиступенчатую. С его помощью очень удобно шить анастомозы.
- Как внедряются новые технологии в трансплантации легких?
- Легочная трансплантация наименее успешна. Легкое – нежный орган, очень ранимый при контакте с внешней средой. По идее, для трансплантации необходимы условия вакуума, ведь окружающий воздух нестерилен. Но легкое плохо переносит кислородное голодание. Если почки можно пересадить через 48 часов, печень – через 24, сердце – 9-12 часов, то легкие – через 3-4 часа.
Не столь радикальной, как пересадка органа, но порой более важной является технология замещения его функций. Так легочные больные часто подвергаются экстракорпоральной мембранной оксигенации. Это временная поддержка может спасти жизнь. Например, пациент погибает от тяжелейшей пневмонии, но если бы он продержался два-три дня, то легкие бы опять начали работать. В этом случае функцию органа на время берет на себя прибор.
Поддерживать дыхание также позволяют стенты, которые устанавливаются внутри стенозов, а затем, расправившись, поддерживают форму трахеи.
- Мы не можем обойти проблему рака легких.

- Здесь есть свои технологические прорывы. Есть такой вид рака легкого, который поддается лечению эффективным препаратом при условии соблюдения всех рекомендаций. По сути, пациент будет жить, имея метастазы в органе. Речь о таргетной, или целевой, терапии, при которой лекарственный препарат влияет на конкретный рецептор. Например, у человека есть мутация рецептора эпителиального фактора роста в опухоли. Под влиянием препарата мутация не исчезает, но ее рост приостанавливается, и больной продолжает жить.
Любой человек может заболеть раком. И у любого есть шанс избавиться от болезни.  От гриппа тоже умирают, а от рака выздоравливают, но при слове «грипп» никто в обморок не падает.
- Можно ли говорить о том, что медицина становится всесильной?
- Нельзя. Мы можем больше, чем десять лет назад. Но, к сожалению, пациенты умирают от болезней, от осложнений операций и заболеваний. И это пока не устранимо. До тех пор, пока пациенты будут умирать от нашего лечения, ни о какой всесильности говорить нельзя. Мы только ищем пути снижения смертности. Наша главная задача – чтобы больные жили дольше и лучше. Основные болезни, которые я лечу, – это легочная онкологическая патология и энфизема. Эти заболевания напрямую связаны с курением. И число заболевших увеличивается просто потому, что эта привычка не уменьшается в своем распространении.

- Каково будущее торакальной хирургии?
- Вполне вероятно, что внутри организма человека станут работать введенные в него маленькие нанороботы. Они будут сами находить больное место, делать внутривенные инъекции, разрушать больные клетки и тут же выстраивать из них новые – здоровые. Если нынешний темп разработки и внедрения новых технологий сохранится, я даже представить себе не могу, что будет через десять лет.

Однако и к инновациям стоит относиться с опаской, ведь сами по себе они тоже несут риски. Люди продолжают экспериментировать с возбудителями опасных заболеваний. Раньше они это делали для разработки оружия, сейчас – для вакцин. Если учесть неблагополучную экологическую обстановку, можно прогнозировать, что нас ждут новые вызовы. И мы к ним готовы.

Никита Мантусов